Сексуальное пуританство в СССР в 1920-х В течение десяти лет после Октябрьской революции СССР был самой сексуально раскрепощённой страной в мире. Здесь, как уже писал Блог Толкователя, были впервые в мире легализованы ЛГБТ-отношения, процветали психоанализ и промискуитет. Но одновременно со свободой в 1920-е в стране возник и сексуальный пуританизм, который провозглашал половое воздержание и контроль за гендером со стороны старших товарищей. «Нынешняя мораль нашей молодежи в кратком изложении состоит в следующем, — подводила итог известная коммунистка Смидович в газете «Правда» (21 марта 1925 года): 1.Каждый, даже несовершеннолетний, комсомолец и каждый студент «рабфака» (рабочий факультет) имеет право и обязан удовлетворять свои сексуальные потребности. Это понятие сделалось аксиомой, и воздержание рассматривают как ограниченность, свойственную буржуазному мышлению. 2.Если мужчина вожделеет к юной девушке, будь она студенткой, работницей или даже девушкой школьного возраста, то девушка обязана подчиниться этому вожделению, иначе её сочтут буржуазной дочкой, недостойной называться истинной коммунисткой». Анонимный автор, обращаясь в редакцию газеты «Правда», писал: «Как же нам удовлетворять естественные надобности? Девушки должны были пойти навстречу просьбе товарищей-комсомольцев и снять с них сексуальное напряжение, чтобы они, вдохновленные и довольные, смело шли к новым трудовым победам! Эрос революции должен помогать молодежи строить светлое коммунистическое завтра!» В первые годы советской власти из-за возникновения сексуальной свободы заметно снизилась проституция. Проститутку заменяла «знакомая». Товарищ Коллонтай объясняла это: «Проглотив семейно-брачные формы собственности, коммунистический коллектив упразднит и проституцию». В 1924 году вся страна устно и в печати принялась живо обсуждать новое небывалое событие – демонстрации московского общества «Долой стыд!». Члены этого общества – мужчины и женщины – появлялись на улицах и ездили в трамваях совершенно голые, украшенные только лентами через плечо с лозунгом «Долой стыд!». Художница Наталья Северцова-Габричевская рассказывала о реакции прохожих: «Кто-то хохотал до слёз, кто-то плевался. Старухи крестились, говоря: «Апокалипсис! Конец света!» и растерянно спрашивали у прохожих: «Что ж это? И нас заставят раздеться?». Мальчишки в полном восторге бежали за демонстрантами следом». Михаил Булгаков записал в дневник в сентябре 1924 года: «Новость: на днях в Москве появились совершенно голые люди (мужчины и женщины) с повязками через плечо «Долой стыд». Влезали в трамвай. Трамвай останавливали, публика возмущалась». Наконец, нарком здравоохранения Николай Семашко в центральной газете «Известия ВЦИК» дал необходимые разъяснения. «Подобное поведение необходимо самым категорическим образом осудить со всех точек зрения. Во-первых, жестоко ошибаются, когда думают, что если ходить голым, отрастить волосы и ногти, то это будет самая настоящая «революционность». Во-вторых, путешествие по Москве в голом виде совершенно недопустимо с гигиенической точки зрения. Нельзя подставлять своё тело под пыль, дождь и грязь. Улицы Москвы – не берег Чёрного моря. В-третьих, очень спорно, содействует ли это дикое новшество нравственности. В тот момент, в который мы живём, когда ещё не изжиты такие капиталистические уродства, как проституция, хулиганство, обнажение содействует не нравственности, а безнравственности. Поэтому я считаю абсолютно необходимым немедленно прекратить это безобразие, если нужно, то репрессивными мерами». В середине 1920-х годов в СССР активно проводилось изучение вопросов половой жизни. Больше всего учёных интересовало, как половая жизнь влияет на жизнь общественную. В рамках исследования более полутора тысяч молодых людей (в основном из рабочей и крестьянской среды) отвечали на вопросы и заполняли анкеты. Оказалось, что сексуальная свобода привела неприятным последствиям для общества: росту числа матерей-одиночек, венерическим заболеваниям и даже суицидам. На рубеже 1920–1930 годов начался поворот к деэротизации советского общества. Был взят курс на ужесточение норм социальной жизни (обязанность платить алименты бывшим жёнам с детьми, уголовное преследование гомосекмуалистов). С середины 1930-х сфера интимных отношений стала предельно политизированной. На страницах газет и журналов уже невозможно было найти дискуссий по половым проблемам. «Нормой быта» являлись истории, подобные той, что произошла в марте 1935 года на фабрике «Трёхгорная мануфактура»: бюро ВЛКСМ исключило из комсомола молодого слесаря за то, что он «ухаживал одновременно за двумя девушками». Был и футуристический аспект в деэротизации. Профессор Залкиндуже в середине 1920-х писал, что «бессильная же хрупкость женщины ему (пролетарию), вообще, ни к чему: экономически и политически, т.е. и физиологически, женщина современного пролетариата должна приближаться и все больше приближается к мужчине». Его поддерживал и русский космист Циолковский, предрекая, что при коммунизме люди будет бесполыми. Впрочем, эти доводы были популярны только в маргинальной среде того времени. Новый социалистический аскетизм всячески поощрялся властными и идеологическими структурами. С 1937 года бытовые неурядицы стали раздуваться до масштаба громких дел. В том же году «Комсомольская правда» сообщала в передовице, что «враги народа немало поработали, чтобы привить молодежи буржуазные взгляды на вопросы любви и брака, стараясь тем самым разложить советскую молодежь политически». Добрачные половые контакты окончательно перешли в разряд проявлений «тлетворного капиталистического образа жизни». Даже факт официального развода отныне ставил клеймо на дальнейшей судьбе и карьере коммунистов и комсомольцев. Вот один из образцов советской антисексуальной пропаганды конца 1920-х годов: Не должно быть слишком раннего развития половой жизни в среде пролетариата — первая половая заповедь революционного рабочего класса. Оздоровление изуродованной половой жизни нам нужно начать, конечно, в первую голову с детей, организм которых еще вполне гибок, вполне доступен здоровым воспитательным воздействиям. Именно с раннего детства начинает грубо искажаться половое содержание современного человека, и в раннем же детстве надо этот гнилостный процесс предупредить. Ребёнок делается рано эротичным потому, что из трех основных областей его бытия (социальные устремления, общебиологические и половые) первые две, в бессмысленных условиях современного воспитания, не получают для себя должной пищи, и голодающая активность ребенка направляется по третьему руслу, наиболее простому, доступному и приятному, по руслу полового удовольствия. Борьба с этим необходима, и в наших условиях в СССР она вполне возможна. Необходимо половое воздержание до брака, а брак лишь в состоянии полной социальной и биологической зрелости (т.е. 20-25 лет) — вторая половая заповедь пролетариата. Нет никаких научных оснований предполагать, что до 20-22 лет половое воздержание может оказаться в каком либо отношении вредным. В животном царстве начало активной половой жизни совпадает с полной способностью прокармливания семьи. Так как подобная способность в современных социальных условиях созревает у человека приблизительно к указанному выше возрасту, нет ни биологических, ни социальных оснований для более раннего начала половой жизни. Ссылки на массовые примеры значительно более раннего пробуждения активного полового влечения будут так же убедительны, как и ссылки на половые акты 8-10 летних детей. Здесь мы имеем дело с ранним изуродованием человеческого организма, и с этим уродованием надо вести беспощадную борьбу. А что же вредного, скажут нам, в половой активности до брака? Вредно то, что подобная половая активность не организована, связана со случайным половым объектом, не регулируется прочной симпатией между партнёрами, подвержена самым поверхностным возбуждениям, т.е. характеризируется как-раз теми чертами, которые, как увидим ниже, должны быть безусловно и беспощадно истребляемы пролетариатом в своей среде. Подобное, хаотическим образом развившееся, половое содержание никогда не ограничивается узкой сферой чисто полового бытия, но нагло вторгается и во все прочие области человеческого творчества, безнаказанно их обкрадывая. Допустимо ли это с точки зрения революционной целесообразности. Половой акт не должен часто повторяться. Не надо часто менять половой объект — поменьше полового разнообразия. Имеются все научные основания утверждать, что действительно глубокая любовь характеризуется нечастыми половыми актами (хотя нечастые половые акты сами по себе далеко не всегда говорят о глубокой любви: под ними может скрываться и половое равнодушие). При глубокой, настоящей любви оформленное половое влечение вызревает, ведь, как конечный этап целой серии ему предшествовавших богатых, сложных переживаний взаимной близости, а подобные процессы протекают, конечно, длительно, требуя для себя большего количества питающего материала. Нечастое повторение полового акта имеет огромную химическую и прочую пользу. Длительная половая верность как нельзя более кстати для психофизиологии женщины. Женщина ищет себе, вообще, длительного жизненного спутника, хозяйственного помощника, воспитателя, совместно с нею, их детей. Она очень постепенно, далеко не сразу, приспособляется к своему половому партнеру, и частые перемены явились бы для неё лишь грубыми и бесплодными раздражениями, как физиологическими, так и моральными. Но, быть может, природе мужчины свойственна непреодолимая любовь к половому разнообразию, к многожёнству? Научная биопсихология сексуальности таких врожденных мужских свойств не знает. Половое разнообразие, многожёнство — продукты определённых социальных отношений, и только. Многомужество в истории заменялось многоженством по линии хозяйственной целесообразности. Там, где многоженство узаконено (мусульмане), мы встречаем его лишь у богатых и т. д., поэтому не в мужской природе приходится его искать. Чем чаще половой акт повторяется, тем скорее приедается половой партнёр; чем чаще меняется половой партнёр, тем скорее он приедается. Любители полового разнообразия попадают в хитросплетённые сети бесконечно нарастающих половых раздражений и безвозвратно оставляют в этой сети как своё здоровое половое чувство, так и подавляющую часть своего классового творческого богатства (если не всё). Привычно раздражающий и расслабляющий половой авантюризм засасывает, как наркотик, — он погубил не одного классового бойца.
